Итоги.
Понедельник умеренно героический. Отдала девушке Саше фотографии, доехала до университета и разобралась с частью бумажек, встретила Дашу и довезла до дома)
Вчера - внезапно работа в магазинчике. Съела весь день.
Сегодня: первая работа, немного уборки у родителей. Дома приготовила крутое мясо! Позвонила квартирной хозяйке, позвонила насчет сменить наконец полис ОМС и ИНН. По ОМС - можно ехать с документами, по ИНН - фиг знает, они трубку не берут, негодяи. Прослушала семинар о том, как зарабатывать в сети текстами.
Завтра - работа на складе, нагребаю новых игр, ура! А еще - повидать бабу Нелли и приготовить что-нибудь этакое на 14 февраля.

---

Позавчера: наконец немного действий по диссеру, ура!
Вчера: свадьба девушки Саши.
Сегодня: работа 1.
По ходу дела:
- убрать квартиру!
- сделать зарядку!
- приготовить, наконец, еды!
- выдавить из себя текста!
- проверить, как там письмо;
- посмотреть по диссеру еще инфы;
- позвонить квартирным хозяевам.

Завтра:
- доехать, блин, до танцев;
- отзвониться в университет и, как вариант, доехать до университета;
- встретить Дашу из Израиля, ура, ура!

И решить уже что-нибудь с работой 2.

---

Вчера: ничего особо не делала. Выспалась. Отзвонилась у университет и в департамент, где решают, прикрепить ли меня соискателем. Потом взяла за жабры вернувшегося с работы мужа и потащила в университет, говорить с неуловимым начальником насчет его диссертации. О результатах думаем.
Позавчера составила альбом, написала фотографу - пока молчит. Ну и бог с ним, надо составить самой и сдать в печать.

Сегодня: получила ответ - департамент дал добро, теперь надо трясти университет относительно суммы. Составить альбом, писать тексты, поубирать родительскую квартиру, раз уж я здесь. Записаться на мастер-класс. Попутно работать первую работу и решить, не отказаться ли от второй: отец ей недоволен, да и у меня она вызывает поразительно мало энтузиазма.

---

Сегодня:
- по второй работе халявила. Зато кромешный страх ушел процентов на 95;
- волонтерское письмо отправила;
- куча денег пришла безотносительно деликатных писем.
Сейчас вливаю в мужа очередной компот - а чего он болеет?.. - и сажусь за альбом и тексты.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Сегодня:
- Интернет оплачен;
- телефон оплачен;
- справка отправлена;
- хитрое мясо приготовлено. В духовке - наихитрейшее мясо. Вау!..
- начала вторую работу. Одновременно с первой, на которую попросили выйти. Пережила двойной 11-часовой рабочий день и теперь даже вижу в очень отдаленной перспективе, что могу так освоиться. Не по нагрузке (я еще даже не приблизилась к следствию!), просто первая - мое, а вторая - еще не знаю.

На завтра:
- доехать подписать договор;
- танцы! Пора, наконец;
- еще одно волонтерское письмо;
- текст мой! Хотя бы три страницы!
- материалы для диссера!!
- фотоальбом, наконец!
- загранпаспорт!

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Достижения за день:

- поменялась с коллегой на нужный мне день. На свадьбу подруги попадаю!
- сама собой разрешилась проблема с зарплатой. Она пришла, ура!
- проблема с платным соискательством почти разрешена: меня туда берут. Осталось узнать, какую кучу денег я за это должна.
- приготовила кучу вкусного мяса.

Хорошее за день:
- всякие счастливые разрешения сложных ситуаций;
- оплаченный работодателем день обучения настольным играм в хорошей компании!
- вкусный ужин из японского ресторанчика.

Недоработки:
- скайп не освоен;
- волонтерское письмо не отправлено. Объективно - виновата почта;
- с подготовкой ко второй работе проблемы. М-да.

---

Буду вести тут дневник достижений. Перечень мелких и не очень дел, которые сдвигают меня на шкале "активная жизнь - растительный образ жизни" в сторону, свидетельствующую об удовлетворительной социальной адаптации. Иногда мне бывает сложно помыть посуду, выйти из дома, сделать мелкий звонок и какую-нибудь административную вещь...
Сегодня:
- написала волонтерское письмо, забрала фотографии для него. Осталось отправить;
- пришила Сашке пуговицу, зашила свою куртку. Месяц руки не доходили, однако;
- спонтанно доехала до женатого товарища помочь с ремонтом-уборкой-переездом.
- сделала зарядку.
Завтра:
- позвонить на кафедру;
- узнать за платный скайп;
- оплатить телефон и этот самый скайп;
- подготовиться ко второй работе.

---

Флешмоб, однако

Вы отмечаетесь в комментах, а я задаю вам самый животрепещущий, самый яркий и острый вопрос в отношении вас, который меня интересует. Вы отвечаете у себя откровенно и без утайки и также вешаете флешмоб.

Ну, самого острого не отвечаю, но что-нибудь попытаюсь родить. Мне от  Студиозус досталось: Твои отношения с религией вообще и православием в частности? А также с теми ценностями, которые часто проталкивают под религиозным соусом (семья - ячейка общества, больше духовности, нравственное воспитание детей, etc.)

Итак:

многабукав

Я верю в Бога и читаю молитву перед сном. Я не хожу в церковь и едва ли буду ходить - по большей части потому, что ленива, а вовсе не потому, что не знаю хороших церквей с правильными священниками. Я в общих чертах представляю, чем православие отличается, к примеру, от католичества; еще я более-менее курсе, что за фигня творится с нашей церковью сейчас - от историй с часами и нанопылью до некоторых аспектов деятельности церковной "службы внутренней безопасности". Но Церковь и вся формально-ритуальная часть у меня отдельно, вера - отдельно, и пересекаются они там, где позволяет здравый смысл и толика лени. Бог есть любовь, и этот Бог не может потребовать от меня ненависти к людям иной ориентации или хождения исключительно в брюках, или там не мыться по праздникам - не очень помню, откуда это, бабушка под религиозным соусом пыталась запрещать. Хотя в храм в знак некого смутного уважения правильнее прийти в юбке. Но можно и в брюках, если вдруг сильно приспичит. Там, наверху, это едва ли кому-то принципиально. Тот же пост не держала ни разу - хотя мне, для самодисциплины, не помешало бы.
Идущие следом нормативы фильтрую, в основном одобряю. Против семьи-ячейки и нравственного воспитания ничего не имею, но в своем понимании и, аки Пиратский кодекс, считаю скорее указаниями. Организовать детям нравственный закон внутри нас, ибо страх посмертного наказания для тупиц и слабаков - это и есть нравственное воспитание, и никаких противоречий. Семья как ячейка, в рамках которой нужно любить и поддерживать друг друга (а это не для всех очевидные вещи, как ни странно), а из кого она состоит - вопрос другой и гораздо менее существенный. Все дети должны быть желанны и любимы - ну, в общем, это программа-максимум, некое идеальное положение дел - но получается, понятное дело, не всегда и не у всех. Даже самые религиозные мои подруги, к примеру, не испытывали никаких моральных страданий при использовании средств контрацепции.
Все воскресные проповеди, которые я слышала, были правильными и хорошими, и этим выгодно отличались от речей начальства и политиков. Я знаю религиозных людей, которые выгоняли детей из дома из-за фигни. Знаю хороших верующих людей и хороших неверующих людей, и плохих людей вне зависимости от тоже знаю. Еще мне повезло: я читала о меньшем количестве плохих священников, чем видела хороших. Но после этого всего я не считаю, что формальная сторона ужас как важна.
Зато внезапно поняла, что в что-то после смерти верю. Когда умерла бабушка, это изрядно - и совершенно для меня неожиданно - смягчило мои переживания. Если бы я верила, что ее теперь нет вообще нигде, было бы гораздо хуже.
Та вера, которая у меня в голове, логична, красива и непротиворечива. Она говорит мне, что нужно быть добрее и лучше, или пытаться быть, или не становиться злее и хуже, или, по крайней мере, не очень быстро становиться. В общем, от нее сплошные плюшки.

---

samlib.ru/editors/w/wlasowa_e_d/
Оп! Спинула все свое письменное творчество в одно место. Пусть лежит там - глядишь, буду пополнять.
Пора, наконец, заявить себе со всей ответственностью, что несовершенство того, что я делаю, не лучшее оправдание бездействия.

---

У меня с первого числа аццкий график - сутки через двое, и эти самые сутки - сон, остальное работа. И какая-то ужасающая бессонница. В какой-то степени мое грядущее "замуж" определяется внезапной невозможностью засыпать в одиночку.
И вот сегодня в сутках у меня случился приступ вдохновения. И всю ночь я радостно дописывала аццкий 30-страничный фэнтезийный рассказ, где сплошь ангст, зайчики и кровищща. Осталось три сцены - самые ангстовые!.. - и последние три часа работы. Как раз. А потом - вычитывать, править, вычитывать и осторожно испытывать на самых непритязательных знакомых) ибо штука эта мне приснилась, за счет чего вместо сюжета там жуткая жуть.

---

Еще кусочек про следователя Власову

Власовой сложно сидеть на офисном кресле. Хотя бы потому, что дома у компа у нее такое же, только лучше и просторнее. А, главное, она привыкла сидеть в кресле у компа по-турецки, избавившись от обуви, но на работе это смотрелось бы как минимум странно.

У следствия для Власовой две новости, хорошая и плохая. Хорошая звучит примерно как «Кому-то, связанному с органами внутренних дел, ближе к концу января обещали платить зарплату за 40 тысяч». Плохая четче: «За этот месяц вам заплатят. Но ближе к концу сентября. Переоформление документов, бюрократические процедуры… сами понимаете».
Власова грустно понимает, что весь сентябрь вместо ожидаемого финансового благополучия предстоит тратить остатки подарков на окончание университета. Надо почаще заканчивать университеты, думает она.

Власова пережила вторую проверку. С трудом и дрожащими коленями, но в итоге довольно успешно. Проверка преподала ей несколько тонких уроков ведения делопроизводства, которых Власова не могла добиться от товарищей.
Успокаивая дрожь различных конечностей чаем, Власова думает, что ее метод самосовершенствования, пожалуй, эффективен. Ведь если долго бить по тонкой нервной организации чугунной кувалдой, рано или поздно ты получишь абсолютно стойкую и жизнеспособную нервную организацию, да?..

В кабинете у Власовой стоит старый советский Музыкальный Центр – здоровенная черная дура с кассетником, радио и кучей переключателей. Радио на этой штуке играет только на одной волне – «какую поймаешь». Чтобы поймать ее, нужно аккуратно перемещать все наличные крутилки, включая звук. А потом довольствоваться тем, что удалось получить.
Соседка Власовой по кабинету, следователь Ольга, жить не может без музыки.
Как итог, вокруг Власовой вечно играет какое-нибудь «А ЗДЕСЬ ФЕРОМОНЫ, ФЕРОМОНЫ ЛЮБВИ!!» на той громкости, на которой зафиксировалась звуковая крутилка в момент нахождения единственной станции. Иммунитета у Власовой нет, поскольку телевизор она не смотрела годами… Какие, к черту, феромоны любви в полицейском участке?!..
Когда Власова уходит с работы, эхо еще долго гуляет у нее в голове. Внутренний голос, скотина такая, подпевает.

Власова со следственно-оперативной группой закончили осмотр в доме. Заходят в лифт, и Власова, обремененная привычкой читать надписи на стенах, кивает оперу на жирное «Мусора гандоны» прямо у них перед глазами. «Это не про нас», - говорит опер, - «Мы легавые». «Отмазался», - думает Власова.

У Власовой понедельник, день исключительной тяжести. Скоро придет осень, понимает Власова. Будет пасмурно и холодно; по утрам просыпаться вовремя станет на порядок сложнее.
В ОВД Зябликово идет перманентный ремонт. Как-то Власова допрашивала человека, а на ее столе стоял человек, прямо ногами, и вешал карниз с жалюзи. Из-под дверных косяков торчит монтажная пена. Стены в коридоре белые, с каким-то сиреневым отливом. К утру в здании скапливается влажность, и на этих стенах оседают мотыльки.
Она впервые замечает, как громко гудят в их кабинете лампы дневного света.

---

Последнее время мне не удается выспаться.

Утром я отчего-то обязана протупить минимум час. Я дремлю, сижу в Интернете, иду в душ или решаю внезапно позавтракать – но итогом является внезапное «ААА, пять минут опоздания!..». поэтому, чтобы успеть к утреннему совещанию, вставать надо за полтора часа до выхода (протупленный час по умолчанию закладывается в программу). Таким образом, я либо успеваю, либо высыпаюсь.

К середине недели, хорошо выспавшись, я решила, что пора поиметь совесть и немного поуспевать. Как результат, процент тупизма уже на рабочем месте пополз вверх, но утром мне не так стыдно перед начальством (начальство пока прощает, благо опаздываю минут на пять, а сверхсрочно торчу на работе еще часа два. Ну да все торчат).
Но за то, что я веду здоровый образ жизни и все-таки высыпаюсь, говорит загадочный факт: я каждый день вижу сны, а это вроде как свойство последней стадии сна, до которой не всегда доходит.
Сегодня у меня был интереснейший сон. Молодая девушка-главгероиня (она же моя аватара в этом сне), получив хорошее образование, была определена стажером к одному шоколатье. Это распределение воспринималось как почетная, но ссылка: богатых бесталанных сокурсников отправляли к модным процветающим шоколатье, ей же – лучшей в курсе! - достался какой-то, по слухам, угрюмый старик, который был некогда неплох, но нынче отодвинут на второй план. Мир был – аналог эпохи просвещения и, видимо, не без магии, хотя этого в кадре не было... В то время, как другие шоколадные мастера уже вовсю использовали технические новинки и производили шоколад в промышленных масштабах, этот шоколатье считал подобное ниже своего достоинства, и его работа была штучной, близкой к алхимии и магии, и никакая техника не могла повторить подобного. За эту неповторимость его и считали когда-то лучшим. Новое же поколение вело против него ту еще кампанию, обвиняя в использовании антинаучных бабкиных методах, игре на суевериях и непрофессионализме, отказе от нового… Он был мастером и ученым-алхимиком, а не пиар-агентом, и поэтому постепенно сдал позиции. Видя, как мир переходит на сторону противников, оставляя его и его работу в стороне, мэтр становился все более желчным.
Он знал – в шоколаде живет особая магия. Именно с этой магией он работал, в то время как другие сосредотачивали внимание на вкусовых добавках.
По возрасту мэтр приближался к пятидесяти, а то и уже удалялся от этого числа (девушка предпочитала думать об этом как о «слегка за сорок»)… Выглядел как профессор Снейп, но не из фильма, а из отдельных фанфиков: черные волосы, черная мантия, сумрачный взгляд. Его кабинет был этакой лабораторией с антикварной мебелью и мягким светом, а на столе точно была горелка с металлическими подставками (чтобы дегустировать уже готовый шоколад чуть подогретым и лучше воспринимать его вкус и запах), весы с двумя чашами…
Девушка была оптимистична и открыта миру. Она твердо намеревалась учиться, и вся мрачность типа, которого она называла «Мастер», не могла поколебать ее в этом желании. Тип, впрочем, быстро осознал, что это не худший из стажеров, который мог с ним случиться, и стал гонять ее по мелким поручениям почем зря
Шоколатье получил королевский заказ на подбор и изготовление партии шоколада для армии – в паек бойцов какого-то особого подразделения. Король заботился о своей армии и хотел, чтобы она была оснащена лучшим. Эмиссары передали мастеру бумагу с королевской печатью, над которой он какое-то время размышлял: этот заказ был спасительным для его пошатнувшихся позиций. Уже более-менее привыкнув к помощнице, он отправил ее в хранилище, откуда она по одному таскала свертки с уже готовыми сортами, чтобы определить наиболее подходящий.
А дальше – это было самое замечательное место сна! Он разворачивал бумагу и доставал брусок шоколада. Отрезал кусочек – и на срезе девушка видела прожилки, как на мраморе, золотистые и рыжие на темно-коричневом, словно стены песчаного каньона… Она не знала, что шоколад может быть таким. Красивым. Многообразным в своем запахе, с которым не могли сравниться не одни духи – зажмурившись, в нем, помимо шоколадной сладости, можно было ощутить и оттенки заморских пряностей, и солнечное тепло, и еще что-то нераспознаваемое, но бесконечно прекрасное, как ускользающая мечта… Шоколадная магия.
Мастер отмерил ей микроскопический кусочек, и, слегка подогрев, передал в держателе для оценки запаха и вкуса. Девушка закрывала глаза, чтобы не отвлекаться – и вкус не отставал от запаха и не разочаровывал. Он был объемным, он содержал в себе и музыку сфер, и картины – залитые солнцем осенние луга, и эмоцию – кусочек чистого счастья. Целый мир в едином вкусовом ощущении.
После этого девушка уже не понимала, как можно создавать другой шоколад. Как другие мастера, могут вести против его создателя борьбу вместо того, чтобы на коленях молить его принять их в ученики и дать прикоснуться к волшебству?..
Как, попробовав это, можно потом купить обычную плитку?..
У нее, впрочем, было обостренное восприятие вкуса, аналог абсолютного слуха. Несмотря на мгновенно возникшее понимание и уважение, близкое к обожанию, она не могла дать заподозрить себя в непрофессионализме этому склочному типу (а каждый из ее промахов мэтр комментировал хладнокровно и ядовито. Она представила себе кислое выражение его лица в том случае, если, запинаясь, начнет лепетать о том, как это было невероятно и прекрасно, и содрогнулась) и, призвав себя к порядку, выдала подробный анализ: шоколад высшей категории. Три сильных вкусовых линии, которые сами по себе были бы неприятны и вульгарны, в сочетании создают неожиданно гармоничную палитру, пряности добавляют оттенков и формируют второй вкусовой слой. На ее вкус, слегка завышена сладость – чуть более тонкая линия сделала бы гармонию абсолютной, но с учетом целевого предназначения – военные, боевые действия, все такое – он идеален. Если только стоимость его производства не выходит за пределы заявленного бюджета – а, исходя из структуры и состава, который ей по силам определить, она выходит (говоря это, девушка подумала: не факт, что мастер вообще может сделать шоколад хуже или проще. Что тогда делать?..).
Шоколатье посмотрел на нее долгим оценивающим взглядом и велел тащить еще свертки. И из принесенных наугад решительно развернул один, со множеством маленьких кусочков, завернутых каждый в свою бумагу. А из них возникало нечто странное: тяжелые золотистые бруски, бруски полупрозрачные, как драгоценные камни. Внутри некоторых словно застыло что-то: загадочные протуберанцы, крупинки света… в одном она с удивлением опознала крошечное насекомое такого натурального вида, что вообще перестала что-либо понимать. Мастер что-то негромко (и смущенно, она могла в этом поклясться!) пробормотал о том, что это была ранняя, юношеская работа – как мушка в янтаре… Мол, безвкусица та еще. Безделушка, интересная техническим исполнением. Но девушка, осознав, выпала в осадок и потеряла дар речи.
Это была коллекция его лучшего шоколада. Это все – сияющий, прозрачный, самых неожиданных цветов – был шоколад. В том кусочке мушка была привычно-шоколадной, а остальное…
В них было больше шоколадной магии, чем материи. Это была практически чистая магия. То, что другие объявили антинаучным, не научившись этим пользоваться.
Увидев, как мастер помещает на подогрев кусочек с мушкой, она запаниковала.
Они были слишком маленькими, чтобы их резать, а единожды разогретый шоколад, снова застывая, теряет качество. Со всем, что он сейчас развернул, мастер уже расстался. Его коллекция лучшего шоколада на свете исчезнет!.. И для чего он решил с ней расстаться?! Чтобы доказать, что тот, первый сорт, вовсе не «слишком хорош», а просто один из множества обыденных вариантов?.. Чтобы дать случайной ученице – что?.. Возможность оценить прекраснейший шоколад на свете, попробовав его?.. Проверить ее способности или подвергнуть испытанию ее кажущееся хладнокровие?.. Что она может сделать такого, чтобы хоть в малой мере компенсировать бесценную коллекцию?!
С совершенно круглыми от священного ужаса глазами она заступила ему путь к горелке и сбивчиво заговорила в том ключе, что понимает ли мастер… она и так уже осознала всю глубину его таланта… неужели он желает израсходовать эти бесценные образцы?! Мастер, то ли изображая ярость, то ли приходя в нее, отвечал, что его коллекция, ему и решать, что с ней делать, а мнение отдельных неумех, самодовольно считающих, что что-то смыслят в предмете, интересует его в последнюю очередь! И вообще, неужели она считает, что пара образцов составят для него существенную потерю? Для него, мастера, способного создать таких в неограниченном количестве?.. Всю глубину она оценила, ха! Да она вообще не представляет, что такое шоколад!..
Мимика у него была потрясающей выразительности. Он мог вообще не говорить, а только двигать бровями и играть желваками. Ну, и поджимать губы. У девушки задрожали колени и она поняла, что ей сейчас, невзирая ни на какие протесты, наглядно продемонстрируют, что же такое настоящий шоколад. И это ведь, по сути дела, круто.
А дальше она заметила, что с мэтром тоже что-то происходит. Ученица неплохо разбиралась в его настроении, отличая действительно сильное раздражение от общего мрачного фона и ворчания для проформы, но сейчас она не могла сказать, в каком он настроении.
А мастер испытывал что-то, очень похожее на боль в груди. Последние годы… нет ничего противнее, чем чувствовать себя непонятым творцом. Он выбрал себе странное, мимолетное искусство, потратил жизнь на достижении совершенства и, приблизившись к нему, обнаружил пустоту. Он вышел за пределы высшей категории, перевел искусство в новую плоскость – но некому было оценить высоту его достижения.
Все это время ему чудовищно не хватало кого-то, кто понимал бы, что именно он создает. Его шоколад пробовали, им восхищались, но они не в состоянии были оценить даже половины вкусовой палитры. «Это бесподобно!» - жалкий лепет, которым они награждали и его шедевр, и наиболее удачные полуфабрикаты его «соперников»…
И дело не только в этом. У конкурентов был неплохо развит вкус. Они ценили его опыт, но, изучая и пытаясь воспроизвести вкусовые сочетания, получали слабые подделки, потому что не чувствовали магии шоколада. Слепы и глухи. Но отчего тогда люди с удовольствием поглощали сотни подделок, пущенных на поточное производство?.. Неужели весь мир был слеп и глух?..
То, что он держал в этом свертке, ему еще не с кем было разделить. А с этой случайной девчонкой он ощутил вдруг понимание настолько полное, насколько может рассчитывать творец. Она видела магию. Она пробовала магию на вкус и понимала ее.
Далее должна была последовать невероятная любовная сцена, но будильник сработал раньше.

---

Про следователя Власову

Следователь Власова пережила свою первую проверку. Это долгая история.

Началась она с того, что в ОВД Зябликово ни осталось ни одного дееспособного следователя. Только вольноопределяющийся Сергей и Власова. Начальство, пробегая мимо, на лету обогащало ее кругозор сведениями типа «Сколько времени на прибытие по сбору СОГ? Пять минут!» или «Сколько времени на выезд СОГ? 20 минут!». Власова в поте лица печатала документы и не почуяла подвоха, даже когда вдалеке прозвучало слово «проверка». До того самого момента, когда по громкой связи объявили: «Следственно-оперативная группа, на выезд!» и включили зловещую сирену, чтобы всем стало понятно, что это Не Просто Выезд.
Власова и Сергей выскочили в коридор и застыли, пытаясь решить, кто из них более достоин войти в состав следственно-оперативной группы. Противоречие разрешило Начальство, авторитетно заявив: «Пойдет она! У нее есть форма».
Власову оперативно снабдили планшетом, в который запихали власовскую же копию закона о Полиции, бланки протоколов и шпору по приказам, номера которых должен знать всякий уважающий себя сотрудник. «Говорить будете вы», - честно предупредила Власова идущее рядом Начальство. То не возражало.
На месте сбора они оказались первыми. Власову аккуратно подтолкнули к Проверке, где она заикнулась в том ключе, что она лейтенант юстиции и следователь. Далее диалог происходил примерно так:
Проверка: Это кто?
Начальство: Это наш следователь. Новенький. Маленький.
Власова: *смущенно улыбается*
Проверка: А где удостоверение?
Начальство: Так не сделали еще! Нет, и выписку из приказа тоже не сделали. Да, следователь без документов.
Власова: *смущенно улыбается*
Проверка: А где оружие?
Начальство: Так не выдали еще! Да, следователь без табельного.
Валсова: *смущенно улыбается*
Проверка: Ну а если, не дай боже, что случится?! Кто поедет?..
Начальство: *бьет себя пяткой в грудь* «Я, Как Начальник Следственного Органа, Имею Право Производить Следственные Действия!..»
Власова: *делает растроганные глаза*
Проверка: Ну-ну. Следующий.
Пока Проверка ест оперуполномоченного, у которого нет даже формы, и обнюхивает эксперта, у которого есть все, включая совесть, Начальство отводит Власову вбок, кивает на закон о Полиции и трагичным шепотом говорит: «Учи!». Власова еще более трагичным шепотом осведомляется: «А что спрашивают?..». Начальство уверенно тыкает пальцем в основные положения: 11 глав, 56 статей, принят седьмого февраля, в действии с первого марта.
За мгновение до момента, когда Власова решила, что даже на вопрос о допустимости применения огнестрельного оружия может выдать столько убийственно нудного канцелярита, что любая проверка сдохнет раньше, чем у Власовой закончатся слова – Начальство подтолкнуло ее в спину и радостно заявило: «Все, следователь готов к мучению!». Власова изобразила лицом, что ни фига не готова и готова не будет ближайшие года два. Проверка, задумчиво посмотрев на это дело, произнесла: «А скажи мне… - театральная пауза, - сколько глав в законе о Полиции?» Власова выдохнула, подумала, не изобразить ли тягостное раздумье, но сочла, что и секундной заминки хватит, и триумфально объявила: «Одиннадцать!», после чего была отпущена с миром.
Нарисовала на законе о Полиции первую маленькую звездочку.

Следователь Власова купила по случаю коробку конфет, чтобы скрасить себе непрерывное судопроизводство, кушая по одной перед/после особо психотравмирующими событиями. Уже на следующий день пожирание конфет стало бессистемным (ибо Власову с ее Боязнью Людей травмирует практически все).
«Ну вот никакого естественного ограничителя!» - внутренне негодует Власова, подразумевая совесть. «Ну почему же! - реагирует внутренний голос, - Целых три: вместимость желудка, количество наличных конфет - и денег, чтобы купить еще».

Следователь Власова делит кабинет со следователем Ольгой, но нередко сидит в одиночестве. Неожиданно к ней заходит седовласый лейтенант из дежурной части и интересуется, когда можно будет забрать со стены прикольные часики с погонами. Власова пожимает плечами и объясняет: я тут недавно, имущество не мое, все вопросы к хозяйке… «Так она не отдаст!» - вздыхает дежурный, стремительно грустнея, и удаляется.

Власова и Боязнь Людей: если гора не идет к Магомету, Магомет идет к горе. Если эксперты не идут к Власовой, то Власова сидит, и переживает, и боится (поскольку надо собрать волю в кулак и идти к ним самой). Если потерпевшие не идут к Власовой, то Власова испытывает нездоровый душевный подъем.

Следователь Власова, приехав к утренней летучке с незначительным упреждением, впервые видит вблизи стенд с наградами и кубками. «О, сколько наград и кубков!» - думает она. Подходит ближе и читает: Грамота. ОВД Зябликово г. Москвы. II-е место в конкурсе по перетягиванию каната, 2007 год.
За борьбу самбо там, надо для справедливости отметить, тоже есть.

Власова составляет очередной список вопросов к опытным следователям. «На какой из адресов высылается повестка? Что пишется в справке по месту работы? Как отправить чертов факс в Тольятти? Синие ли полоски на брюках у офицеров юстиции?» Подумав, обводит и дописывает: «Все, что вы хотели знать о следствии, но боялись спросить!»

Ну как-то так. А вообще Власова работает в поте лица и ломает свою Боязнь Людей о колено. Та, надо сказать, не остается в долгу.

Дверь открывается, заглядывает незнакомый товарищ начальственного вида.
- Ты форму 2.2 когда-нибудь заполняла?
- Никогда! – бодро рапортует Власова. Дверь закрывается.
Власова с печатью осознает: «А ведь через год так отмазаться уже не выйдет…»


Следователь Власова ненавидит СМИ. К следователю Власовой пришла потерпевшая, которая твердо знала: камеры в этом городе фиксируют ВСЕ. Потерпевшая смотрела новости, где абстрактный чувак с третьего этажа своего дома посветил в сторону самолета лазерной указкой, а на следующий день ЗА НИМ УЖЕ ПРИЕХАЛИ, просмотрев запись с камеры на противоположной стороне дороги. Более того, какой-то нехороший человек убедил потерпевшую, что у нас в отделе существует специальная следственная группа, занимающаяся исключительно кражами велосипедов.
Со своей стороны, я знаю, что если камера в подъезде работает – это большая удача, а по изображению с таких камер можно понять, что у человека, скажем, есть глаза. Ну или, по крайней мере, глазницы. А если бы у нас попытались собрать следственную группу, всего личного состава хватило бы аккурат на одну. Максимум полторы.
Пытаясь как-то сгладить последствия столкновения мировоззрений, следователь Власова думала, что хотела бы работать в том, лучшем мире.

Власова звонит домой предупредить бабушку, что снова задержится на работе. Бабушка с подозрением спрашивает:
- А что это у тебя там за мужские голоса? Что это за мужики?..
Власова роняет челюсть.
Этот вопрос преследовал Власову всю ее недолгую жизнь. Когда она шла из школы по людной улице, когда сидела в кафе с подругами, когда в общественном транспорте диктор объявлял остановку, бабушка попрекала ее Мужскими Голосами. В бабушкином исполнении этот вопрос подразумевал Страшные Оргии, Неприличное Поведение и отдых в Неподобающей Компании – в то время, как Власова должна сидеть дома и учить уроки. Или мыть посуду. Закончив университет, Власова надеялась не слышать этого вопроса больше никогда.
Вернув челюсть на место, Власова контратаковала, сообщив, что работает не в женском монастыре, а прямо таки наоборот; что найти отдел, где и опера, и участковые, и следаки, и дознаватели, и даже ППС-ники сплошь дамы с сопрано, в Москве довольно сложно …
Бабушка дала понять, что аргументы ее не впечатлили.

Власова впервые прошивает толстое-толстое уголовное дело. Специальный станок, все как положено. В деле нужно проткнуть шилом пять дырок, для чего требуется недюжинная физическая сила. Не обладая оной, Власова шило проворачивает, постепенно углубляя искомые дырки… Тронув кончик шила, обжигается: он раскаленный! Размышляет, можно ли, прошивая уголовное дело, случайно добыть трением огонь. Было бы забавно.

Власова внезапно оказалась единственным не-смертельно-занятым сотрудником и поехала осматривать разбитое стекло в киоске – вернее, в остановочно-торговом модуле. Применяя скиллы «помощь зала» и «звонок папе» («Скажи мне, как инженер: в торговом киоске есть окошко с дверцей. Как назвать мелкий кусок витрины рядом с окошком? Секция?.. О! Правый сегмент центральной секции – звучит очень по-протокольному!»), протокол осмотра она успешно составила. Осталось самое сложное: найти понятых.
Когда от Власовой убежали («Нет-нет-нет, совсем не могу!..») первые два человека, она вспомнила, что у нее есть опер. Более того, опер вроде как на данный момент в ее подчинении. «Нужны понятые!» - озвучила Власова, и опер пошел их обеспечивать. «О, вот сейчас бабок попросим!» - говорит он и идет в близлежащий дворик. Власова, подумав, прется следом. Не зря: картина была стоящая. «Здравствуйте, бабушки!» - приветствует здоровущий мужик в форме двух потенциальных понятых. «Здравствуйте!» - отзываются бабушки. «А не будете ли вы понятыми?» - спрашивает мужик в форме, - «Нужно только протокол подписать, вон там в киоске стекло разбили…» «Я мусульманка!» - быстро говорит одна бабушка, - «У меня пост! Мне нельзя!»
Мы с опером, надо сказать, несколько прифигели с такой мотивации. Опер попытался объяснить, что никуда ездить не придется, да и причем тут религия? Но бабушка внезапно выдала «Не-не-не. Господь един. Слава Всевышнему!» - и УБЕЖАЛА.
Ну, как убежала. Отбежала через дорожку, метров на 30. Вторая бабушка смотрела на это дело и очень заразительно хихикала. Я тоже хихикала: и когда вторая отказалась участвовать простым, без затей «Не-не-не, я не буду!..», и когда заметила, как они через эту дорожку переглядываются – воссоединяться при нас им было как-то неловко.
Понятых мы нашли еще человека через два.
Потом уже мне Танька изложила, что посты бывают разные, ограничения тоже – у некоторых подпись в протоколе приравнивается к запрещенным «общественным работам». Может, бабушка не просто хотела отмазаться на всякий случай. Но сам кадр! – бабушка, убегающая от милиции с воплем «Слава Всевышнему!..» - это было что-то.

Следователь Власова промочила ноги и страдает животом. Она в очередной раз не завтракала и не обедала. Времени не хватает даже на то, чтобы сменить вчерашнюю чайную заварку на свежую. Она грызет украдкой сухой доширак (все кабинеты с чайниками закрыты) и чувствует себя самым несчастным мамонтенком на свете.

В кабинет к следователю Власовой зашел следователь Роман и настоятельно порекомендовал не оставлять на рабочем компе личных документов. Ибо некто – не будем называть имен – долго их искал в ее рабочей папке и, наконец, нашел, а оно нам надо?..
Впечатление от визита осталось неожиданно тягостное. Власова попыталась понять, что именно ее задело. Что некто мог потратить кучу времени, перекапывая ее рабочую папку в поисках единственного файла с заготовками постов для ЖЖ? Наличие в этом файле абстрактной крамолы? То, что новым товарищам нельзя подставляться?
Так и не поняла, зато придумала ассиметричный ответ и через некоторое время, зловеще хихикая, забивала в пресловутый личный файл по памяти «Облако в штанах» Маяковского – а эта поэма способна взломать среднестатистическому человеку моск. Где-то треть забила, пока не закончился рабочий день. Хотя я ее целиком помню. Некоторое время размышляла о том, что печатать дальше: следующим пунктом трансляции женатый товарищ предлагал сделать страстные признания в любви кому-нибудь из следователей. Я думала над этим. Или вспомнить еще и «Флейту-позвоночник»? Но им может стать скучно меня читать! Вдруг им – абстрактным чувакам, для которых я веду трансляцию – не нравится Маяковский?
Я представляю, как абстрактный товарищ темной ночью лезет в мой комп, исполненный интереса, а ему оттуда – «Вашу мысль, мечтающую на размягченном мозгу…» - и на душе хорошеет.
А если по существу (и относительно возможной крамолы), я товарищей люблю нежно. С ними приятно работать. Еще никто не посылал меня с кучей дурацких вопросов. Мне объясняют, отвечают, показывают и дают образцы. За мной проверяют тексты документов, чему я рада безмерно, ибо альтернатива – писать все самой, а потом огребать за мелкие ошибки. Вольноопределяющийся Сергей подбрасывает меня до метро. Следователь Роман объяснил, где найти превосходную-замечательную-офигеть какую столовую, где за 150 рублей можно обожраться до сытой отрыжки (и за это я таки написала ему в многострадальном файле признание в любви, красочно расписав меню. Кажется, после этого он стал относиться ко мне прохладнее. Или это я ничего в людях не понимаю?..) Начальник установил мне щадящий режим, при котором первые недели я обучаюсь, а уже позже начинаю полноценно дежурить. Про следователя Ольгу и говорить нечего: я делю с ней кабинет и как минимум половина моих непоняток приходится на ее долю…
На меня никто не орет. Никто не самоутверждается за мой счет. Никто, в отличие от Царицыно, не говорит мне, что работать не нужно – более того, я вижу, сколько часов они сами торчат на работе сверх положенного. Я это очень ценю. И ничего компрометирующего про них писать не собираюсь.
Ну, могу еще сказать, что имена изменены, в мои байки – художественный вымысел. Так, на всякий случай.

Вопросы Боязни Людей Власова частично решила еще на первой неделе работы. Ей выдали гигантскую кучу чужих дел. Сроки истекали. Нужно было вызывать потерпевших, а телефона за счет ремонта не было вообще.
Вернее, был один. В дежурной части. И Власова с ворохом записей поперлась туда.
Через пять минут она познала все прелести следствия: слева от нее два здоровенных товарища громко и оживленно общались по громкой (громкой-громкой!) связи еще с несколькими товарищами; справа из окошка торчала передняя половина еще одного мужика, махавшая бумагами и активно пытавшаяся привлечь к себе внимание; в центре Власова, прижимая к уху трубку единственного аппарата, имеющего выход на восьмерку, пыталась услышать, как тихий-тихий потерпевший, периодически пропадая, пытается объяснить ей, что он под Наро-Фоминском и ни на какой допрос не приедет.
Шоковая терапия, однако.

А еще Власова не рассказала о том, как разнимала драку.
Вообще драки для нее тема болезненная. С момента поступления в родной университет (то есть где-то с 17 лет) у нее в голове поселился некий внутренний голос, который, стоит ей только увидеть некое действо из этой области, говорит: а ведь ты сейчас должна быть там и активно противодействовать!
Драки, которые Власова видела за прошедшие пять лет, можно пересчитать по пальцам одной руки. Тем не менее каждый раз ей мешало что-нибудь нелепое: отсутствие формы и документов (ну что я влезу? По какому праву?), наличие рядом друзей, не считавших, что Власова кому-то что-то должна (ка же я при них?! Я и так не представляю, что делать!..) и боязнь облажаться; непонимание, что делать, когда один из участников уже сбежал. Иногда Власова бегала за милицией и охраной.
Власова всегда была по гражданке. При ней никого не добивали ногами - это ее немного оправдывает. Когда ей казалось, что обижают девушку, она встревала, а потом чувствовала себя полной дурой.
Но это были самооправдания. А сейчас - сама история. Звезды таки сложились так, что два мужика схватились на автобусной остановке прямо у Власовой под носом. Она ехала с работы по гражданке, было уже поздно и темно, мужики были молоды и несколько нетрезвы - Власова осознала с облегчением, что стесняться тут некого, а такое игнорировать просто нельзя. С пронзительным воплем "А ну разошлись!!!" Власова вклинилась промеж дерущимися и растолкала их руками, после чего вопила и распихивала до тех пор, пока те не решили, что проще отказаться от намерения совсем.
Полицию, надо сказать, не упоминала. Ей казалось, что в тот момент это не поспособствовало бы взаимопониманию.
Какая-то культурная бабушка с остановки попутно объясняла им, что драться нехорошо. Когда один из мужиков убрел в туманную даль, у Власовой состоялся следующий диалог с нетрезвым товарищем оставшегося: "Как тебя зовут?" "Женя". "Жень, твоя бабушка?" "Нет, не моя", - ответила Власова грустно, - "Просто я милиционер". После этого нетрезвый товарищ предлагал Власовой записать его номер, и она бы, наверное, записала (это всегда проще, чем объяснить, почему не собираешься этого делать), но тут ей подвернулся шанс сбежать на троллейбус.
В процессе было не сказать чтобы сильно страшно, но Власова не уверена, что сможет повторить это на бис.
Кстати, кто может посоветовать фразы для разнимания драк? "А ну разошлись на 10 шагов!" от женатого товарища было успешно испытано, но, может, существуют и более эффективные варианты.

И вообще... С началом работы Власова будто провалилась в параллельный мир, куда более опасный и требующий совсем иного стиля жизни. В этом мире в торговых центрах промышляют гипнотизеры, на эскалаторах метро приходится зажимать нос, чтобы не надышаться газа из баллончика после свежей драки; алкоголики в татуировках предлагают в переходе какое-то сомнительное "настоящее золото", в 11 вечера звонит потерпевшая по поводу "Он мне угрожает!!"...
Власова неспешно плывет по этому фону и думает о смысле жизни.

---

Брошу и сюда кусочек. Так-то оно в моем ЖЖ живет...

Про следователя Власову

Профессиональный следователь Роман и Начальство читают власовские протокол осмотра и допрос.
- Вот повезло нам с Евгенией Дмитриевной, - говорит Начальство задумчиво, - И с орфографией дружит, и с пунктуацией… Вон сколько знаков препинания…
Протокол, к слову, был составлен от имени следователя Романа.
- Не мой стиль, - говорит последний. И с подкупающей искренностью добавляет: - У меня их столько нету.


Мелкая кража из супермаркета. Следователь Власова и вольноопределяющийся Сергей случились поблизости и были посланы писать осмотр, в процессе чего Сергей самоустранился. Власова (напряженно думает): В трех с половиной метрах от начала торгового ряда № 12… В коридоре торгового ряда?.. У стеллажа с бритвенной продукцией?.. Это же дело с лицом, все должно быть правильно! Ааааа!...
Злодей, ожидающий рядом, сочувственно:
- Пиши: со слов Иванова, именно в этом месте он произвел кражу четырех комплектов кассет для бритья…
Эпик фейл, думает Власова. Но пишет.

Следователь Власова освоила второй бэт-мобиль: та же белая копейка, только с уставной боевой раскраской. Откройте мне дверь! – попросил снаружи вольноопределяющийся Сергей. Не слушая водительского «да открыто!», Власова дернула за соответствующую пимпочку. Пимпочка с каким-то длинным проводком поддалась неожиданно легко и осталась у нее в руке. «М-да», - подумала Власова и осторожно вставила деталь на место.

Следователь Власова три дня питалась чайной заваркой, громко страдая об этом по телефону. Не выдержав, заказала пиццу с доставкой на КПП. Встречаясь в недалекой перспективе с неким типом, написала ему, что для разнообразия не голодна. «Съела подозреваемого?» - мгновенно отреагировал тип.

Вольноопределяющийся Сергей пугает Власову прокуратурой.
- Там есть две тетки. Так вот одна из них – Бог. Она так и говорит: я самая умная, я самая лучшая, я Бог. Вторая, в общем-то, тоже бог, но поменьше. С той-то у меня отношения нормальные…
- Это с Богом? – уточняет Власова.

Следователь Власова и вольноопределяющийся Сергей едут на свой первый осмотр. Загружаются в патрульную машину.
- А кто из вас следователь? – спрашивает у них оперуполномоченный.
- Мы – две половинки одного следователя, - отвечает Власова мрачно, - У него есть уверенный вид, а у меня - планшет.

Власова пытается найти рациональное объяснение своей боязни вызывать людей на допрос.
«Если ты так потерпевших боишься, что же ты будешь с преступниками делать?!» - возмущенно спрашивает она себя. И внутренний голос неожиданно отвечает: «Ну ладно преступники… они совершили преступление… Но потерпевшие! Они ничем такого не заслужили! В смысле, бюрократического процесса в моем исполнении…»

Продолжение по мере поступления

---

От тортика не отказываюсь. Даже от виртуального) С днем рожденья!..

---

У меня небольшая переработка и какая-то простуда. В воздухе пахнет весной. Я хожу на работу и печатаю псевдонаучную фигню. Я утепляюсь свитерами и кружками заливаю в себя жидкость. Дрожу от малейшего сквозняка. Утром хожу по квартире, завернувшись в одеяло, на работе не снимаю куртку. Иногда становится жарко; это, наверное, к лучшему.
Я пишу чужие дипломы и одну диссертацию. Кому-то за деньги, кому-то за еду. Регулярные завтраки - это, я скажу, нечто. Только организм вдруг отказался работать. А ведь выдавала такие объемы текста!..
Дома - бабушка. Это страшнее простуды. Бабушке не с кем поговорить и она ждет моего возвращения с работы. Мне хочется тишины, покоя и одиночества, чтобы привести мозги в форму после десяти часов работы для еще часов так двух-трех-четырех чужих дипломов. А разговор с бабушкой сам по себе работа; это даже более жестко закрепленные поведенческие линии, чем в строю перед начальством, это самоконтроль вплоть до интонаций, а общение бабушка предпочитает в форме строгого выговора по спонтанному поводу... и так - пока я не срываюсь. Потом мне стыдно; я вспоминаю, что Сашкина бабушка умерла неделю назад и надо быть терпимее.

Мы встретились в метро с Лизой. Лиза - ангел. Она отдала мне билеты в Нижегородчину, где я снова буду петь песни в домах престарелых, и на меня повеяло ветром странствий. Может, чертова тушка воспримет это как стимул и прекратит саботаж. Или совсем расклеится, чтобы провести ночь на восьмое марта не в спальнике на полу какой-нибудь дружественной больницы, а дома. Работа, опять же, никуда не девается.

Некоторое время мы сидим на станции, пытаясь придумать тему для разговора.
"А вот тот юноша, с которым вы собирались расставаться..."
"Ну, э, теперь мы собираемся пожениться", - говорю я и вдруг понимаю, как глупо все это смотрится со стороны.

Поговорив с Лизой, я понимаю, что моя жизнь прожита напрасно: нужно было, засунув себе свои эротические фантазии про милицию куда поглубже, выучиться на повара-кондитера. И никакого, к черту, никакого умственного труда!.. С другой стороны, сложно представить обратную ситуацию, в которой пирожные мне вконец опротивели, а вот милиция радует несказанно. Посмотрела, сколько стоят кондитерские курсы. Задумалась.
Как-то так.